Со своей лучшей учительницей я познакомился во второй половине пятого класса. До этого я ходил круглым отличником в школу в другой стране. А Татьяна Игнатьевна этого не знала и ставила мне трояки без зазрения совести. То есть невзлюбил я ее с первого взгляда. Маленькая, сухая, жесткая. Она была родом из культурной столицы России, и половина женщин Питера до сих пор мне напоминают ее.

Грубо говоря, она мне там вообще за каждым углом мерещится.

Яркие эмоции Татьяна Игнатьевна вызывала не только у меня. Ее боялись почти все. Методы преподавания напоминали душные подвалы гестапо. Только разве что без членовредительства. Она могла полкласса поднять и всем поставить двойки, пока кто-то дрожащим, срывающимся фальцетом не формулировал ответ, которого она добивалась.

Один мой впечатлительный одноклассник, когда его вызывали на ее уроках, потел и ломал карандаши голыми руками в четырех местах.

Пока все нормальные дети гоняли летом на велосипедах, прыгали по сеновалу и удили карасей, мы корпели над летним домашним чтением, штудируя Горького, Достоевского, Короленко, Гоголя, Пушкина, Чехова.

На уроках мы препарировали “Крестьянских детей”, “Войну и мир” и стихи Маяковского до таких глубинных деталей, о которых сами авторы понятия не имели. Выискивали такие тайные смыслы, о которых они вообще ничего не знали. И всем классом пытали литературных персонажей, пока они в слезах не сознавались в своих скрытых помыслах, неосознанных мотивах и детских комплексах.

Как-то уже в старших классах нам было поручено летом написать научную работу. Ни много ни мало! Проанализировать одно из скромных произведений титанов русского слова. Мне досталась Анна Каренина. Вся. Я, конечно, сфилонил. Юному отроку все эти сопли ну никак не хотели заходить в голову ясными солнечными летними днями.

Когда снова началась школа, Татьяна Игнатьевна вспомнила про свое страшное неподъемное задание и что-то там про него сказала. Я махнул рукой, она увидела, и так моя мама оказалась в школе, где ей было высказано в моем присутствии, но в третьем лице, много неприятного в мой адрес.

С этого момента наш конфликт перешел в открытую фазу.

Работу я написал. Единственный во всем нашем классе. И даже зачитал основные моменты соратникам.

Но это меня уже не спасло. Мы ненавидели друг друга. Над каждым сочинением я впадал в творческий тупик, едва открыв тетрадь. Мне все мерещились ее колючие глаза, что осуждающе изучали меня поверх очков в толстой оправе. Из-под этого пресса тексты выходили плоские, зажатые, словно сквозь зубы, мысли – скомканные, несмелые, с оглядкой.

Нормальной была оценка 5/3. Первая – за ошибки, вторая – за содержание.

Тетрадки у меня были мятые, “из сапога”, культура – “на уровне плинтуса”, а писал я “как курица лапой”.

И я получил-таки свою четверку в аттестате. Одну. По русскому языку. Друзья ржали и предлагали меняться своими пятерками.

Да, мы терпеть друг друга не могли.

Но как я благодарен Татьяне Игнатьевне за те знания, что она вдолбила нам в лохматые наши головы! Она разбирала этот русс. яз. буквально на кусочки, на приставки и суффиксы, на морфемы и фонемы, на причастия и междометия!

И где-то в этом невыносимом анатомическом театре мы вдруг поняли и почувствовали и стиль, и суть, и бесконечную красоту правильного русского языка. Языка, в общем-то, странного, нелогичного, собранного из столь многого и потому такого яркого.

В нем хватает красок, чтобы рассказать и о самой сокровенной и нежной любви, и о самой грязной и бесчеловечной войне. Хватает конструкций для сложных философских сентенций и простых слов для долгой ночной беседы за чашкой чая. И не нужно материться на закат, чтобы описать, как медленно тонет ярко-оранжевый диск в озерной глади, окрашивая весь мир в теплые, пастельные тона.

Я – белорус. И где-то веду себя непатриотично, восхваляя русский язык. Но он вживлен мне под кожу за эти шесть школьных лет общения с моей ненавистной, но такой любимой учительницей русского языка и литературы.

Мне кажется, она до сих пор должна бы преподавать. Хотя и не знаю наверняка. Это очень удивительно – встречать школьных учителей и видеть, как они постарели. Ведь в нашей памяти они были гораздо свежее и энергичнее.

Но мне хочется, чтобы она работала как можно дольше, грубо вдалбливая в нагловатых сорванцов великий и могучий. Я точно знаю, что этот метод работает.

Тогда действительно грамотных, которые с особым тщанием в скайпе расставляют запятые, будет чуть больше.

Большой Вам привет, Татьяна Игнатьевна! Хотя я точно знаю, что вот это все, что мы здесь пишем, Вы не прочитаете.

Но ежели вдруг так случится, я Вас прошу: судите строго! Вам это так идет!

Специально для lady.tut.by